БЕЛАЯ СИРЕНЬ, чей забытый аромат всколыхнул и смешал сорок четыре чувства в душе поднявшего глаза Адикави, когда она, сидя напротив него за столиком в «Золотом Драконе», машинально поправила лежащую перед ней крахмальную салфетку, чуть подавшись вперёд, от чего разрез шёлковой блузки с расстёгнутой верхней пуговкой едва заметно (скорее всего – только в его воображении) разошёлся, навсегда лишив его надежды на спасение;